Четвертого октября 1941 года немецкие войска захватили поселок Локоть Орловской области (ныне он относится к Брянской). Но еще до этого времени здесь гуляла анархия. Отбившиеся от частей бойцы, раненые, уголовники, крестьяне смешались в одну мятежную толпу.
Эта местность и ранее прославилась своей «контрреволюционностью». Здешние крестьяне крепостного права не знали и были довольно свободолюбивы. Против советской власти они восстали еще в 1918 году, а затем долго препятствовали внедрению колхозов.
В 1938 году в этих местах решил поселиться вернувшийся из сибирской ссылки Константин Воскобойник. Отбывал он наказание за то, что десять лет жил под чужой фамилией, в чем сам признался, явившись в ОГПУ. Это добровольное «раскаяние» спасло ему жизнь, поскольку за Воскобойником числились грехи гораздо посерьезнее: в 1921 году он был пулеметчиком в мятежном отряде эсера Попова, но после разгрома сумел скрыться. Приехав в Локоть, Воскобойник устроился преподавать физику в местном техникуме. Инженерно-экономическое образование у Воскобойника имелось, он получил его, когда еще жил под «псевдонимом».
Перед войной в поселок приехал еще один инженер, химик Бронислав Каминский, поляк по отцу и немец по матери.
Его мытарства начались в 1935 году, когда Каминского исключили из партии. Впоследствии он говорил, что причиной явилась написанная им статья против коллективизации. Как обстояло дело в действительности, неясно, но известно другое: в августе 1937 года Каминского уже арестовали, «пристегнув» к делу профессора Чаянова, обвиненного в создании «террористической» Крестьянской партии (в действительности выдуманной на Лубянке). Александр Чаянов, выдающийся ученый, теоретик кооперации и действительный противник насильственной коллективизации, был расстрелян. Каминскому же судьба улыбнулась. Он просидел в тюрьме до ноября, а затем был выслан в Шадринск Курганской области, откуда после освобождения перебрался в Локоть. Там Каминский устроился на спиртзавод.
Двое вчерашних ссыльных быстро нашли общий язык. А когда пришли немцы, предложили им свои услуги. В конце концов, ими заинтересовался генерал-полковник Шмидт, командующий 2-й танковой армией, чей штаб находился в Орле. Воскобойника назначили бургомистром, Каминского — его заместителем.
Все население согнали на собрание, во всеуслышание объявленное вечевым сходом, в типографии отпечатали манифест «Национал-социалистической трудовой партии России, которая якобы «создалась в подполье в сибирских концлагерях». Неизвестная ранее партия провозгласила полное уничтожение коммунистического и колхозного строя, бесплатную передачу земли крестьянам в вечное пользование, свободу частной инициативы, а также двухмесячные отпуска. Манифест подписал «инженер Земля» — так прозвал себя Воскобойник.
Однако бургомистр не увидел результатов своих трудов. 8 января 1942 года партизаны, совершавшие рейд по немецким тылам, ворвались в Локоть. Воскобойник был смертельно ранен, и руководителем был назначен Каминский.
Что касается новосозданного государства, образованного двумя бывшими «чаяновцами», так называли себя Воскобойник и Каминский, то от всех громких идей Чаянова в нем осталось одно слово — «самоуправление». Да и оно являлось всего лишь камуфляжем. Структура администрации была такой же, как и у обычных советских исполкомов. В обращении ходили советские деньги, зарплата полицейских и учителей составляла 500 рублей.
Собственная газета называлась «Голос народа». Редактировал ее бывший директор школы Николай Вощило. Сначала выходило две тысячи экземпляров, а к середине 1943 года тираж увеличился до двенадцати тысяч. Газету распространяли в Брасовском уезде и еще в семи — так вырос Локотской округ. В него вошли районы нынешних Брянской, Орловской и Курской областей. После такого внушительного расширения Каминский получил должность обер-бургомистра.
Крестьянам новая власть разрешила поделить между собой колхозных лошадей, корма, постройки, хлеб. Из-за нехватки лошадей крестьянам приказали объединяться в земельные общества и помогать друг другу. Эти своеобразные колхозы были обязаны платить налоги, им доводили план «госпоставок». Часть «оброка» передавалась немецкой армии. Промышленные предприятия оставались «государственной» собственностью.
Судебная система действовала очень быстро. Развернув активную борьбу с самогонщиками и пьяницами, Каминский заявил, что порочные пристрастия будут караться расстрелом. Символом новой эпохи стал перевод часов по приказу Каминского: стрелку перевели на один час назад — к дореволюционному прошлому. А позже, в честь первой годовщины оккупации, Каминский приказал переименовать поселок Локоть в город Воскобойник! Генерал-полковник Шмидт, первый покровитель Каминского, однажды заметил, что всю Россию необходимо преобразовать по подобию Локотского округа. Бургомистр скромно ответил, что он всего лишь инженер. На что услышал: «Фюрер тоже был художником, а стал вождем нации».
«В верхах» по достоинству оценили заслуги Каминского. Сам Альфред Розенберг, министр восточных территорий, составил докладную записку Гитлеру «О русском самоуправлении округом Локоть». Но высоко оценивались в ней не так достижения «гражданского строительства», как успешные карательные операции против партизан. В этом состояла главная деятельность Каминского. Являясь гражданским повелителем земель, на которых проживало около полумиллиона человек, основным делом он считал командование созданной им бригадой РОНА («Российской освободительной народной армии»). Это воинское соединение насчитывало к концу оккупации до 10 тысяч человек. РОНА состояла из пяти полков, у нее были 24 танка Т-34, пушки, зенитные орудия, бронемашины. Добровольцев катастрофически не хватало, поэтому в ход шла принудительная мобилизация. Новобранцев старались повязать кровью. Каратели «бригады Каминского» (так их называли немцы) отличались крайней жестокостью.
Бывший конезавод превратили в тюрьму, где пытали захваченных партизан. По словам очевидцев, Каминский лично участвовал в этом. Ему активно помогала Макарова-Гинзбург, прозванная Тонькой-пулеметчицей. Эта дама была палачом окружной тюрьмы и лично расстреляла около двухсот заключенных. За каждую партию жертв ее награждали графином спирта.
Вскоре Красная армия стала наступать, немцы отступали, и Каминский издал приказ об эвакуации. В «самоуправлении» началось брожение, люди массово бежали к партизанам. На запад ушла РОНА, прихватив с собой семьи. В августе 1943 года каминцев направили в город Лепель Витебской области. Здесь они опять занимались карательными операциями против партизан. И так проявили себя, что в июле 1944 года бригаду включили в состав войск СС (впоследствии 29-я гренадерская дивизия СС). Каминский получил звание бригадефюрера СС и Железный крест.
В августе 1944 года головорезы Каминского получили задание подавить Варшавское восстание. Гитлеровцы имели по этому поводу и свои расчетливые соображения. На другом берегу Вислы стояла Красная армия (она вошла в Варшаву только в январе 1945 года), а здесь бесчинствовали пьяные каратели, матерившиеся по-русски. На руке каждого мародера красовалось по три — пять пар часов, а их женщины увешивали себя драгоценностями.
Предателя Каминского убрали свои же хозяева. Военно-полевой суд был скорым. Бригадефюрера СС расстреляли вместе с его штабом. Сведения об этом постарались довести до польского подполья, но скрыли от самих каминцев. Опасаясь неприятных последствий с их стороны, объявили, что «вождь» убит… польскими подпольщиками. Вскоре 29-ю дивизию СС расформировали, при этом многих ее «гренадеров» отправили в ряды остарбайтеров и даже в концлагеря.
При работе с архивом Брянского УФСБ был обнаружен документ, который помог пролить свет на личность Каминского, мнившего себя освободителем России, и стал основой еще одной версии его гибели. Мечтой Каминского в ссылке было отнюдь не свержение большевизма. Начальник управления НКВД Орловской области Фирсанов сообщал 17 июля 1942 года начальнику Второго управления НКВД Федотову: «28 марта 1940 года Шадринским НКВД Каминский был завербован секретным сотрудником под кличкой „Ультрамарин“ для разработки ссыльных троцкистов… Всех их Каминский характеризовал в 1940 году как антисоветски настроенных, за исключением Прониной».
Вполне возможно, что и в Локоть Каминский прибыл со специальной миссией. В любом случае, «стучал» Бронислав Владиславович и здесь, правда, по отзыву лейтенанта Гурова, «агент к работе относился недобросовестно, на явки являлся неаккуратно, задания точно не выполнял».
Заканчивая свое донесение, майор Фирсанов спрашивает: «Не считаете ли вы целесообразным выдать Каминского немцам как секретного сотрудника НКВД? Подписка его, выданная Шадринскому РО НКВД, у нас имеется».
В 1942 году этого по каким-то причинам не сделали. Но вот как раз в 1944-м, как сообщается в некоторых публикациях, один заключенный концлагеря Заксенхаузен — бывший командир диверсионного отряда, воевавшего под Орлом, капитан госбезопасности, — смог организовать якобы «утечку» информации с компроматом на Каминского. Он «по секрету» сообщил сокамернику, что командир РОНА Каминский на самом деле — давний агент НКВД, внедренный к немцам.
Конечно, предать огласке такую шокирующую информацию ведомство Гиммлера не могло. В те дни после провала июльского покушения на фюрера шла тотальная чистка армии, а проводили ее эсэсовцы. Они решили, что Каминскому для приговора вполне достаточно обвинения в обыкновенном мародерстве.
Главная 
